Коломенские епископы XVII века

XVII век занимает особое место в русской церковной и гражданской истории. Нередко он как бы «отходит в тень» перед своим преемником — веком Петровских реформ, «золотым веком» Екатерины, оставаясь в глазах наших современников веком «темным», непонятным. Действительно, XVII век был словно соткан из конфликтов, расколов и противоречий, суть которых (особенно это касается сферы церковно-государственных взаимоотношений) вызывает дискуссии даже в среде ученых, оставаясь «неизведанной землей» для человека неподготовленного. Однако достаточно вспомнить имена Патриархов Иова (в прошлом епископа Коломенского), Гермогена и Никона, протопопа Аввакума, правителей Бориса Годунова, Лжедмитриев и первых Романовых (из которых особенно выделяется личность Алексея Михайловича), — и то место, которое они занимали в умах и воображении наших соотечественников в то время, которое обычно именуется периодом зарождения и расцвета российской общественной мысли, чтобы понять, что XVII век в исторической памяти русского народа остался веком возрождения национальной государственности, обновления церковной жизни, кардинальных социальных, экономических, правовых перемен. Именно эта эпоха заложила основы для последующих преобразований в области экономики, промышленности, культуры, государственного управления, поставивших Россию в ряд мировых держав.

XVII столетие сложно понять, не изучив фигуры «второго эшелона» элиты Московского царства. К ним относились и архиереи Московского Патриархата. Знакомство с их персоналиями обогатит наше понимание не только церковной, но и гражданской истории страны.

В настоящей статье мы хотим познакомить читателя с жизнеописаниями иерархов Коломенской епархии XVII в. — самой небольшой и, по сведениям архидиакона Павла Алеппского, «беднейшей».

Основанная в 1352—1353 гг., Коломенская кафедра к началу XVII в. уже считалась достаточно древней. За практически 250-летний период существования епархии произошли достаточно серьезные изменения в ее статусе. На момент создания она по факту являлась викарной для Московских митрополитов. Коломенские епископы занимали высокое положение в церковной иерархии XIV — первой половины XV вв., выполняя ответственные церковные послушания, возлагаемые на них митрополитами и, зачастую, являясь доверенными лицами самих великих князей. Заинтересованность в кафедре со стороны церковной и княжеской властей была обоюдной: митрополиты нуждались в викарии-помощнике, который бы помогал им в заботах по управлению Церковью и замещал их во время отсутствия; для великих князей Московских наличие «собственного» епископа (Коломна с «тянущими» к ней волостями являлась личным удельным владением Московского князя) было значимым фактором, возвышавшим их в глазах других князей.

Однако к середине XV в. положение изменяется. Политические позиции Московских правителей укрепились настолько, что они больше не нуждались в опоре на авторитет Церкви; более того, княжеская власть все чаще вмешивалась в политику митрополии, претендовала на право решения сугубо церковных вопросов и даже на замещение епископских кафедр угодными ей кандидатурами. В такой ситуации необходимость в отдельной, самостоятельной кафедре с епископом, представляющим интересы светского правителя, отпадает. Другой серьезный удар по престижу Коломенской епархии был нанесен в 60-е гг. XV в. В этот период функции викария перешли к епископу Сарскому и Подонскому, который с титулом епископа Крутицкого был переведен в Москву на Крутицы. С этого времени кафедра постепенно переходит в разряд второстепенных, ее епископы более не играют ключевой роли в решении церковно-политических вопросов, однако среди них нередко встречаются яркие и значительные личности. Лучшее доказательство тому — биографии епископов XVII в.

Иосиф, епископ
(1586 г. — † 27 января 1615 г.)

Биография Иосифа до его рукоположения во епископы Коломенские неизвестна. Сама епископская хиротония относится к 1586 г. 26 января 1589 г. он присутствовал на поставлении митрополита Иова в Патриархи Всероссийские. Период святительства епископа Иосифа пришелся на Смутное время. В этот период он явил свой патриотизм и твердую верность православию. На соборе 1606 г., возглавлявшемся «потаковником» Лжедмитрия Патриархом Игнатием, и созванном из представителей духовенства и бояр с целью благословения брака самозванца с католичкой Мариной Мнишек, епископ Иосиф вместе с Казанским митрополитом Гермогеном и некоторыми протопопами выступил с требованием перекрещивания Марины. Позиция епископа Иосифа была в полном согласии с архиерейской присягой, обязывавшей не допускать смешанных браков православных с латинами и армянами. Русская практика требовала при этом также и перекрещивания латинян¹. Лжедмитрий ответил репрессиями: митрополит Гермоген и епископ Иосиф были высланы в свои епархии. По другим сведениям, епископ Иосиф был удален на покой², причем над ним нависла угроза заточения³.

Во времена Лжедмитрия II (весной 1608 г.) Коломна была захвачена войсками знаменитого литовского полковника Лисовского. Воевода Коломны князь Владимир Тимофеевич Долгоруков и епископ Иосиф были взяты в плен. В насмешку над саном и достоинством православного епископа Владыку Иосифа привязали к пушке и так возили по многим городам. В качестве пленников еп. Иосиф и кн. Долгоруков были взяты под Москву. Но Лисовский не был допущен к первопрестольной. При урочище Медвежий брод он был разбит войском царя Василия Шуйского. «Епископ Иосиф и князь, к великому утешению коломенцев, были освобождены»⁴.

Авторитет Владыки Иосифа был достаточно велик, что позволило ему во время возмущения города сотником Бобыниным удержать народ от перехода на сторону Лжедмитрия II.

Не обошло стороной Коломну и восстание Ивана Болотникова (1606–1607). Один из его отрядов занял город и нанес немалый ущерб его святыням. Указная грамота царя Василия Шуйского от октября 1606 г. в Муром сообщает, что болотниковцы «монастыри церкви все осквернили и казну пограбили, и оброзы Божии обругали, и вклады ободрали…»⁵

В 1613 г. вместе с настоятелем Голутвина монастыря Авраамием и другими депутатами от Коломны епископ Иосиф участвовал в избрании царя Михаила Федоровича Романова.

К этому же году относится некий неприятный инцидент, связанный с захватом посадскими людьми Коломны одной из епископских слободок⁶.

Епископ Иосиф скончался 27 января 1615 г. и был погребен в Успенском соборе города Коломны.

Рафаил, епископ
(17 декабря 1618 г. — октябрь 1652 г., уволен)

Рафаил был хиротонисан в епископы Коломенские 17 декабря 1618 г. из архимандритов Рязанского Спасского монастыря. Период его святительства совпадает со временем правления царей Михаила Федоровича (1613–1645) и, отчасти, Алексея Михайловича (1645–1676). От разрушительных последствий Смутного времени оправлялось не только государство, но и Церковь. Возрождались поруганные иноземными захватчиками святыни, возвращались заброшенные владения. От этого периода сохранилась жалованная грамота царя Михаила Федоровича, выданная Рафаилу, «епископу Коломенскому и Коширскому», в 1628 г.

Епископ Рафаил был среди участников собора 1649 г. в Москве, выступившего против введения единогласия в богослужение и постановившего: «Как было при прежних святителех, митрополитех и патриархех, по всем приходским церквям службы служити по прежнему, и вновь ничего не вчинати»⁷. Этот собор вызвал бурю негодования у боголюбцев, среди которых был и Стефан Вонифатьев, духовник царя.

Тяжелейшее налоговое бремя, вызванное необходимостью экономической реабилитации государства от последствий Смутного времени, привело к волнениям в среде посадских людей, обязанных нести тягло. Волнения были направлены против т.н. «белых» слобод, т. е. частных феодальных владений, к которым принадлежали и владения епископских кафедр. «Беломестцы» не обязаны были нести государственное тягло и исполняли повинности лишь в пользу своего феодала. Практически вся 1-я половина XVII в. отмечена борьбой черных (посадских) людей за отмену этой привилегии. Очень часто борьба не ограничивалась челобитными в адрес царя, но и сопровождалась захватами белых слобод, как это произошло в 1613 г. при епископе Иосифе.

При епископе Рафаиле состоялся земский собор 1648—1649 гг., принявший Уложение, упразднявшее белые слободы и ограничивавшее имущественные права Церкви. «В 1650 г. Владыка Рафаил возглавил делегацию, направленную в Белев для увещания восставших горожан»⁸. По-видимому, эту делегацию можно отождествлять с посольством выборных москвичей в июле 1650 г., отправленным в Псков для увещания восставших.

В октябре 1652 г. епископ Рафаил был уволен от управления епархией. Причиной увольнения был, скорее всего, более чем почтенный возраст Коломенского святителя. По-видимому, в последние годы своего епископства Владыка Рафаил из-за старости уже не мог в полном объеме осуществлять епархиальное руководство. Обнаруженные Д. А. Урушевым записи в книге сбора печатных пошлин за 7160 г., датированные августом 1652 г., свидетельствуют о том, что в это время контроль за епархиальной жизнью осуществлялся патриаршей канцелярией⁹.

Священник Н.Марков именует епископа Рафаила «схимником». По-видимому, постриг святителя в «великий ангельский образ» произошел вскоре после удаления его на покой. Для Коломенских владык случай пострижения в схиму уникален.

Епископ Рафаил почил 25 января 1653 г. и был погребен 11 февраля в Коломенском Успенском соборе. Отпевание почившего в схиме святителя совершил его преемник по кафедре — епископ Павел. Над могилой Рафаила была установлена белокаменная плита, замененная впоследствии чугунной. Священник Н.Марков сообщает, что этот епископ был особенно любим народом. Владыка Рафаил был особо почитаем в Коломне¹⁰.

Павел, епископ
(17 октября 1652 г. — апрель 1654 г., низложен)

Епископ Павел является одной из самых ярких, противоречивых и интересных личностей, когда-либо занимавших Коломенский епископский престол. Он был единственным епископом, осмелившимся открыто выступить против Патриарха Никона и характера проводимых им церковных реформ, за что был низложен и отправлен в ссылку, окончившуюся гибелью святителя. В старообрядческой церкви епископ Павел прославлен в лике священномучеников и исповедников. Однако сам епископ никогда не считал себя деятелем раскола, и кончина его произошла непосредственно перед Собором 1656 г., положившим начало отделению последователей старого обряда. В нашей церковно-исторической литературе известия о епископе Павле крайне скудны. Это связано с тем, что долгое время, вплоть до окончания синодального периода, тема раскола и его деятелей (к которым косвенно относился и епископ Павел) либо замалчивалась, либо излагалась заведомо тенденциозно.

Старообрядческая традиция, напротив, имеет великое множество «Сказаний» о епископе Павле Коломенском. Но отделение в них легендарных сведений от собственно исторического нарратива представляет немалую трудность.

Наибольший интерес представляют воспоминания современников епископа Павла, к которым можно отнести «Житие» протопопа Аввакума, сведения которого очень бедны; «Послание к сыну Максиму» диакона Федора (+1682), который был духовным сыном и пустозерским соузником Аввакума. О Павле диакон Федор пишет с чужих слов, возможно, самого протопопа Аввакума. Воспоминания о соборе 1654 г. и речи на нем епископа Павла сохранились в записях архидиакона Павла Алеппского. Отдельные моменты биографии епископа Павла изложены в житии суздальского митрополита Илариона (1632–1707), прославленного Русской Православной Церковью.

Из позднейших старообрядческих сочинений, описывающих судьбу епископа Павла, заслуживают внимания «Виноград Российский» Симеона Денисова, в основе которого лежит устная традиция и «История о бегствующем священстве» Ионы (Курносова), привезенная им в 1799 г. на поповский собор, проходивший на Рогожке.

Ряд специализированных исследований, посвященных личности епископа Павла, принадлежит Д. А. Урушеву: «Епископ Павел и его роль в формировании старообрядческой идеологии», «Коломенский епископ Павел в историографической традиции Выговской пустыни (первая половина XVIII в.)», «К биографии епископа Павла Коломенского». Отдельным моментам биографии еп. Павла уделяли внимание М. П. Погодин, И. Н. Заволоко и французский ученый П.Паскаль. К сожалению, работа последнего «Протопоп Аввакум и начало раскола» имеет один существенный недостаток — отсутствие ссылок на источники, из которых он черпал сообщаемые сведения.

Будущий епископ Павел происходил из Нижегородского Закудемского стана. Относительно более точной локализации места его рождения мнения исследователей расходятся. М. П. Погодин считает родиной святителя с. Лопатищи Макарьевского уезда. И. Н. Заволоко и П.Паскаль указывают на сельцо Колычево Макарьевского уезда, на р. Сундовик. Интересно, что в непосредственной близости от с. Колычево родились и некоторые другие будущие члены кружка ревнителей благочестия, которым надлежало сыграть ведущую роль в драматических событиях церковного раскола. В селе Григорово, неподалеку от Колычева, в 1620 г. у местного священника Петра родился сын Аввакум. А в селе Вельдеманово, располагавшемся вблизи от Григорово, в 1605 г. у бедного крестьянина-мордвина Мины родился сын Никита, будущий Патриарх Никон¹¹.

Дата рождения Павла остается неизвестной. По мнению Паскаля, Павел был ровесником Аввакума, а его отец, Иоанн, обучал азам грамоты будущего Патриарха Никона. Однако это сведения не подкреплены ссылками на какие-либо документы. С определенным недоверием относиться к сообщению Паскаля вынуждает также тот факт, что в случае, если Павел был ровесником Аввакума, то возраст его епископского посвящения — около 32 лет, что противоречит русской церковной традиции — поставлять в епископы лиц не моложе 40 лет.

Из Колычева отец Павла вместе с семьей переехал в село Кириково, где продолжил священническое служение. В 1632 г. служить в Кириково перешел иерей Анания, ранее служивший в Зачатьевском монастыре Нижнего Новгорода. Анания считался одним из лучших духовников своего времени и отличался образованностью — «зело благоговеен и божественного писания Ветхого и Нового Завета добре искусен, благ зело и кроток»¹². С. А. Зеньковский допускает, что Анания был духовным отцом будущего Патриарха Никона¹³ и будущего епископа Павла¹⁴, связь с которым документируется и брачными узами родственников. В 1648 г. младший сын священника Анании — Иоанн Ананьев, будущий Суздальский митрополит Иларион, женился на сестре Павла — девице Ксении, но брак был не долог, через 1,5 года Ксения умерла.

В 1632 г. к отцу Анании приехал для обучения священнослужению новорукоположенный иерей Иоанн Неронов (1591–1670), будущий духовный отец протопопа Аввакума. Житие митрополита Илариона сообщает, что он «много время» жил в Кирикове «в дому священника Анании». Возможно, к этому периоду относится возникновение его дружеских отношений с будущим епископом Павлом.

Иноческий путь будущего святителя начался в Желтоводском монастыре прп. Макария. Принадлежавшая некогда собранию Пафнутьево-Боровского монастыря рукопись XVI в. «Иосифа Волоколамского сказание о новгородских еретиках и обличительные на них слова», находящаяся в РГБ (Ф. 256, № CCIV), на последнем листе, не включенном в счет, содержит следующую приписку: «160 г<ода> октября в 6 день принялся черный поп Иоасаф Желтоводского монастыря постриженик при игумене Павле того ж монастыря постриженика». Сюда же, в Макарьевскую обитель, в 1617 г. ушел Никита Минов, но через 8 лет был возвращен отцом домой.

В обители инок Павел исполнял послушание казначея. Сообщение об этом мы находим в духовной памяти строителя Макарьево-Желтоводского монастыря Авраамия: «Кои казначеи при моем животе у строения в казенной службе были: казначей старец Иосиф, да казначей старец Анисим, да казначей старец Павел, и те казначеи у меня считаны, а книги лежат за моею печатью»¹⁵. Первое упоминание Павла в духовной в должности казначея относится к 7144 (1636) г., возможно именно в это время он впервые был определен на это послушание. В завещании Авраамия, датированном 5 апреля 7148 (1640) г., содержится указание, чтобы до поставления игумена управление Желтоводской обителью было поручено «того же монастыря казначею старцу Павлу, да старцу Леонтию Макарову, да старцу Иосифу»¹⁶. Скорее всего именно в Макарьевом монастыре Павел был рукоположен во священники, но когда это произошло неизвестно.

В июне 1651 г. отец Павел стал настоятелем Пафнутьево-Боровского монастыря¹⁷. На игуменство Павел был возведен Патриархом Иосифом. Свою роль в этом возвышении должна была сыграть близость Павла к Кружку ревнителей благочестия. Иоанн Неронов, к 1647—1648 гг. ставший настоятелем Казанского собора на Красной площади, позднее, обращаясь к Патриарху Никону, писал об этом так: «А которые боголюбцы посланы государем блаженныя памяти ко Иосифу Патриарху, чтобы ему поставити, по его государеву совету, овых в митрополиты, и во архиепископы, и епископы, иных во архимандриты и игумены и протопопы, а ты <Никон> з государевым духовником был в советах и не прекословил нигде»¹⁸.

Возведение на игуменство в столь прославленной обители, как Пафнутьево-Боровский монастырь было невозможно без предварительного согласования кандидатуры с царем и его духовником, протопопом Стефаном Вонифатьевым. Можно предполагать, что сыграла свою роль и рекомендация Никона, бывшего к тому времени митрополитом Новгородским. «Эта двоица боголюбцев (Никон и Стефан), фактически управлявшая Русской Церковью вместо Патриарха Иосифа, возводила на все ответственные и авторитетные посты в иерархии своих ставленников из числа Кружка»¹⁹.

Сведений о настоятельстве игумена Павла в Боровске почти не сохранилось. Архимандрит Леонид (Кавелин) в своем «Описании» Пафнутьево-Боровского монастыря упоминает лишь об одном документе с именем этого игумена — грамоте, посвященной размежеванию «усадебных мест для градских жителей и монастырских крестьян, принадлежавших Покровскому Высокому монастырю», находившемуся в ведении Боровского игумена²⁰.

Другим документом является Книга сбора печатных пошлин времени Патриарха Иосифа за 7160 (1651–1652) г. (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. Ед. хр. 31), содержащая запись, упоминающую челобитную игумена Павла с братией.

15 апреля 1562 г. скончался Патриарх Иосиф. Встал вопрос о новом Первосвятителе. Ревнители благочестия подали челобитную царю и царице, в которой просили, чтобы Патриархом стал духовник царя Стефан Вонифатьев, но последний отказался и указал на кандидатуру митрополита Никона. Ревнители согласились, была составлена новая челобитная, к которой, возможно, приложил руку и игумен Павел. Опубликованные С. А. Белокуровым «Чин избрания, наречения, благовестия, посвящения и шествия около города Патриарха Никона» и «Список с настольной грамоты Патриарху Московскому Никону» свидетельствуют о том, что помимо единоличного желания царя, избрание Патриарха совершалось собором (пусть формальным) высшего духовенства. После кончины Патриарха Иосифа кандидатами на Патриарший Престол были избраны «двенадцать мужей духовных», среди которых помимо Новгородского и Великолуцкого митрополита Никона, Казанского и Свияжского митрополита Корнилия, упоминается имя «из Боровска Пафнотеева монастыря игумена Павла»²¹.

23 июля 1652 г. состоялось наречение Новгородского митрополита Никона в Патриархи, а 25 июля — его возведение на кафедру. Участие в церемонии возведения игумена Павла служит ценным свидетельством о положении, занимаемом им в церковной иерархии. В первом часу дня (7 ч. утра) под праздничный благовест из Крестовой палаты Патриаршего двора «начальный митрополит» Корнилий послал за нареченным Патриархом «Серапиона, митрополита Крутицкого, да чюдовского архимарита Ферапонта, да спасского архимарита, да пафнотьевского игумена <Павла>»²². Посланные приехали к Никону и, пригласив его в Успенский собор, торжественным поездом двинулись обратно: «новонареченному Патриарху Никону ехати к соборной церкви в санех, а санем и саньником бытии с патриарша двора. А за ним ехати Серапиону, митрополиту Крутицкому, да чюдовскому и спасскому архимаритам и пафнотьевскому игумену, а пред ними идти огненником»²³.

В октябре 1652 г., вскоре после возведения на Патриаршество Никона, удалился на покой и принял схиму Коломенский и Каширский епископ Рафаил, а 17 октября 1652 г. Патриарх Никон рукоположил во епископы и возвел на Коломенскую кафедру игумена Пафнутьево-Боровского монастыря Павла. Столь быстрое возведение Павла на кафедру, откуда, по мнению С. А. Зеньковского, «он мог легко влиять на церковную жизнь Москвы и патриаршей епархии»²⁴, свидетельствовало о большой расположенности к нему нового Патриарха.

25 января 1653 г. скончался епископ-схимник Рафаил. Его погребение в Успенском соборе Коломны совершил Владыка Павел. На помин души епископа Рафаила Павел пожертвовал в Успенскую церковь из своей архиерейской вотчины, села Белые Колодези печатное Евангелие (М., 1663). Это Евангелие сохранилось до наших дней и в настоящий момент находится в Отделе редкой книги РГБ (Ф. 775, № 8155), куда поступило в составе коллекции М. И. Чуванова. По л. 1–14 об. идет вкладная запись епископа Павла: » Ле<т>а 7161-г марта в 21 день великий господин священноепископ Павел Коломенский и Коширский дал сию Божественную книгу Еуангелия Пречистой Богородицы в вотчину и в свое село на Бел Колодези к церкви к Успению Пречистыя Богородицы в вечной поминок по епископе Рафаиле Коломенском».

Особенную ценность для историков представляют документы, относящиеся непосредственно к осуществлению епископом управления своей епархией. Они позволяют реконструировать характер взаимоотношений между епископом и его паствой (иногда шире: между Церковью и государством), определить, как на практике применялись государственные законы или соборные определения в тех или иных моментах церковной жизни. От периода управления епископом Павлом Коломенской епархией таких документов сохранилось всего два: челобитная воеводы г. Ефремова царю Алексею Михайловичу и грамота Коломенского и Каширского епископа Павла архимандриту Кирилло-Белозерского монастыря Митрофану, — но каждый из них является живым памятником, весьма рельефно описывающим конкретную ситуацию церковного управления своего времени.

Челобитная Ефремовского воеводы хранится в РГАДА (Ф. 210) и в научный оборот впервые была введена через «Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве Министерства юстиции» (Кн. XII. С. 413). Из историков о ней упоминал лишь П.Паскаль. Более подробно т. н. «Дело священника Максима из г. Ефремова» описано у Д. А. Урушева²⁵.

Из текста челобитной суть дела предстает таким образом: 16 июля 1652 г., во время правления епископа Рафаила, перед Ефремовским воеводой Даниилом Карповым состоялся суд между боярским сыном Свиридом Поволяевым и попом Максимом. Попу Максиму был предъявлен иск «по веданой записи в шести рублех». Священник не признал справедливости данного иска и «воровски бил челом… епископу Павлу Коломенскому и Коширскому». В 1653 г., перед началом Великого поста, епископ Павел приехал в Ефремов. На этот раз Ефремовский воевода решил пожаловаться архиерею на священника, т. к. «поп безчинный в прошлом, во 160 (т. е. 7160. — Свящ. С.К.) году бил он ефремовца сына боярского Клемента Кренева (?) до крови ослоп и кистенем своими руками. Да он жа бил другова сына боярского Родивона Степанина ослопам (дубиной большого размера и веса с утолщённым концом, окованным железом или утыканным железными стержнями. — Ред.) и кистенем (ударный груз, соединённый подвесом с деревянной рукоятью. — Ред.) своима руками, до крови». Рассмотрение дела епископ перенес в Коломну, откуда 23 марта 7161 (1653) г. в Ефремов к поповскому старосте священнику Ефрему пришла грамота, согласно которой Карпов «з женишкою и з детишками», а также два подъячих приказной избы Давыд Лобысцов и Тимофей Безсонов отлучались от Церкви.

Сколь ни суровым и несправедливым не представляется решение дела епископом Павлом, однако оно имело все основания в каноническом праве того времени, которое строго разграничивало области церковного и государственного суда и запрещало «мирским судиям» судить церковных клириков. Одно из постановлений Стоглавого собора говорит об этом так: «Яко не подобает князем и боляром и всяким судиям мирским, священнического и иноческого чина на суд привлачати, ниже таковым судити…»²⁶ «Божественная писания и священная правила и законы… область и господство все и владычне и управление и попечение, все местным Епископом повелевают имети»²⁷. Такой нарушитель канонов «по чину подобен есть точию священная крадущи, и скверностяжателем, и иноверным человеком; и сии убо яко татие суть и хищницы, и разбойницы церковнии, и сия аще кто сотворит и не покается, таковый пагубу наследит…»²⁸

В челобитной воевода Даниил Карпов обращается к царю с просьбой снять с него несправедливое запрещение. Исход дела, к сожалению, нам неизвестен.

Другим документом, имеющим отношение к епископу Павлу, является грамота, адресованная им архимандриту Кирилло-Белозерского монастыря Митрофану. Она была обнаружена Д. А. Урушевым в РГАДА (Ф. 196. Оп. 3. Ед. хр. 884) и датируется 19 марта 7161 (1653) г. Согласно грамоте, некий священник покинул Коломенскую епархию во время управления ею епископом Рафаилом и ушел в Кирилло-Белозерский монастырь. Здесь он принял постриг от священноинока Ионы с именем Боголепа. Какие-то обстоятельства побудили епископа Павла провести расследование обстоятельств ухода и пострига Боголепа. Возможно, у него возникло подозрение, что священник покинул свою епархию без разрешения, нарушив тем самым канонические установления (см. VII Вс. 10; IV Вс. 11). В грамоте Павел извещает Митрофана о получении им запрошенных ранее «сказок»²⁹.

Особую ценность документу придает сохранившийся фрагмент печати епископа Павла, приводимый ниже в реконструкции Д. А. Урушева.

Епископ Павел занимался не только водворением канонического порядка в пределах своей епархии, но и вел активную деятельность по благоустройству своего архиерейского двора. Он расширил трапезную при архиерейских палатах и устроил при ней зимнюю церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы, описание которой мы находим у архидиакона Павла Алеппского: «В конце вышеописанной галереи есть новая каменная церковь, построенная тем первым епископом (т. е. Павлом. — Свящ. С.К.) для зимнего времени, ибо он устроил ее над кухней и пекарной печью, так что в нее проникает теплота и в морозное время она становится как баня»³⁰.

Кроме этого, по свидетельству архидиакона Павла, было построено новое каменное здание казнохранилища и «дивана» — Разрядного приказа или, выражаясь современным языком, епархиального управления, консистории³¹.

В декабре 7161 (1653) г. к Павлу приехал его зять Иоанн Ананьев, который, женившись на его сестре Ксении, вскоре овдовел. Иоанн поведал Коломенскому святителю свое сокровенное желание — принять монашеский постриг, которое он намеревался осуществить в глухой Флорищевой пустыни. Павлу удалось убедить Иоанна принять иноческий образ в Коломне и пройти первоначальный монашеский искус при нем. 11 декабря 1653 г. Иоанн был пострижен в монашество с именем Илариона. Вскоре Иларион «посвящен бысть тем же епископом Павлом во иеродиакона тогожде 7161 (1653) г. марта 12 дня и вручена ему бысть ризничная служба»³².

В 1653 г. в начале Великого поста (начинался 21 февраля) Патриарх Никон прислал Иоанну Неронову «память» (циркуляр), содержание которого протопоп Аввакум передает так: «Год и число. По преданию святых апостол и святых отец, не подобает во церкви метания творити на колену, но в пояс бы вам творити поклоны, еще же и трема персты бы есте крестились»³³. В ответ «боголюбцы» направили царю грамоту «о сложении перст и о поклонех», составленную Аввакумом и Даниилом Костромским. Под грамотой стояла подпись и епископа Коломенского и Каширского. Царь передал грамоту самому Патриарху Никону, и расправа последовала незамедлительно: протопопы Аввакум, Даниил, Иоанн Неронов и прочие защитники устоявшихся обрядов были арестованы и сосланы³⁴. Правда, епископа Павла гнев Патриарха пока не коснулся.

Столкнувшись с противодействием своим реформам, Патриарх решил подтвердить их авторитетом церковного Собора, который и был созван в конце марта — начале апреля 1654 г., для отмены «нововводных чинов». Подробная характеристика Собора и его деяний находится в монографии Н. Ф. Каптерева «Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович». На собор прибыли 5 митрополитов, 4 архиепископа и только один епископ — Коломенский. Кроме этого на соборе присутствовали 11 архимандритов и игуменов, 13 протопопов и несколько приближенных царя³⁵. «Никон собрал собор только из таких лиц, от которых не ожидал себе никакого противоречия, которые дрожали перед всемогущим Патриархом и не отваживались на заявление своих, не угодных ему мнений; они только угодливо выслушивали мнение Патриарха и беспрекословно подписывались под продиктованными им решениями»³⁶.

В перечень предложенных для рассмотрения вопросов Патриарх Никон включил и вопрос о земных поклонах на великопостной молитве св. Ефрема Сирина: «Во уставех греческих, и в наших старых написано о поклонех в великую Четыредесятницу, а в новых не против греческих и старых положено и о сем должно есть истинно испытати»³⁷. Когда этот вопрос был предложен на рассмотрение, епископ Павел заявил свое особое мнение — единственное свободное высказывание за все время работы Собора. В своей речи святитель заявил о несогласии с начатыми Никоном преобразованиями и выступил в защиту прежних обрядов, изменение которых, по представлению большинства современников Павла, было бы изменением веры. Архидиакон Павел передает часть речи Коломенского епископа: «С того времени, как мы сделались христианами и получили правую веру по наследству от отцов и дедов благочестивых, мы держались этих обрядов и этой веры и теперь не согласны принять новую веру»³⁸. Свою точку зрения Павел аргументировал ссылками на два древних устава — «харотеиной» и «писмяной». По-видимому, реакция на выступление епископа Павла была достаточно бурной. Впоследствии он «с плачем» вспоминал, как «его на соборе истязаху, и коликая наглости и гаждения ему творяху»³⁹. По сообщению архидиакона Павла, «коломенский епископ, будучи нрава строптивого, не захотел принять и одобрить тот акт (Собора. — Свящ. С.К.), ни приложить свою руку, не говоря уже о том, чтобы дать свое засвидетельствование»⁴⁰. В действительности же, найденная на Соборе формулировка: править «против старых и греческих книг»⁴¹ удовлетворила его. Подпись Коломенского и Каширского епископа Павла стоит под актами собора среди прочих. Здесь же оговаривается его особое мнение о поклонах: «А что говорил на Святем Соборе о поклонех и тот устав харатеиной во оправдание положил зде, а другой писмяной»⁴².

Как известно, книжная справа в подавляющем большинстве случаев ориентировалась на современную греческую богослужебную практику и, соответственно, проводилась по новопечатным (изданным в униатских типографиях Европы) греческим книгам. Увидев, что решение Собора об исправлении книг не выполняется и служит только прикрытием для проведения реформ в прежнем направлении, епископ Павел отказался от своей подписи под его деяниями — «блаженный и боголюбивый епископ Павел заглади своя подписания»⁴³.

Открытое столкновение с Патриархом Никоном не могло пройти бесследно для Коломенского епископа. «Павел жестоко должен был поплатиться за свою дерзость, за свою попытку выражать на соборе собственное суждение о деле, несогласное с мнением Патриарха»⁴⁴. Авторитет, которым пользовался епископ Павел в Церкви, первоначально побудил Никона прибегнуть к мирным уговорам, с целью убедить «строптивого» епископа изменить свое мнение о реформах. Симеон Денисов передает спор, произошедший между Патриархом и Коломенским архипастырем⁴⁵. По старообрядческому преданию, этот спор закончился тем, что Никон сорвал с Павла мантию и собственноручно избил без милости: «Тогда Никон Патриарх рыкну, яко лев зол и нача бити немилостивно по ланитом Преосвященнаго; и дотоле его бияше, дондеже сам изнеможе. А Преосвященный Павел паде на землю, аки мертв и, мало в себе пришед, воста, бившему благодарение воздаде и стояше молча»⁴⁶.

Официальные источники более осторожны в изложении описываемых событий. Московский Собор 1666 г. впоследствии ставил Никону в вину то, что он «сам един… кроме всякого Поместного Собора, на нем же должен бяше явити его погрешения… По низложении Павла, епископа Коломенского, его же из мантии обнажи жестоце и на лютая биения и наказания предаде, и на дальняя заточения предаде…»⁴⁷

О своих несчастьях и заточении в тюрьме Павел писал Иоанну Неронову, к сожалению, письмо это не сохранилось. Челобитная Неронова от 2 мая 1654 г. царице Марии Ильиничне, содержащая просьбу о заступничестве за Павла, осталась без ответа⁴⁸.

Епископ Павел был сослан на Онежское озеро в Палеостровский Рождественский монастырь. Условия содержания здесь были крайне тяжелыми. «Умереть лучше было бы для него, чем жить там, по причине великого стеснения и жалкой жизни, постоянного мрака, голода и совершенного отсутствия хлеба; оттуда ему невозможно убежать и спастись», — писал архидиакон Павел Алеппский⁴⁹. Но суровые испытания не сломили святителя, он был уверен, что преследования скоро закончатся. Старообрядческое предание сообщает об активной проповеднической деятельности Павла: «Не малое время… ясным гласом и светлою душею древлецерковного благочестия светлость свободно проповедающу»⁵⁰. По преданию, в Палеостровском монастыре Павел провел полтора года. Его широкая проповедническая деятельность стала известна в Москве и послужила причиной перевода епископа в ноябре—декабре 1655 г. в Новгородский Хутынский монастырь, под строгий надзор архимандрита Евфимия (Барашко) (управлял в 1642–1648; 1654—1657 гг.)⁵¹. Здесь он был полностью лишен общения, что подвигло его на подвиг юродства: «Павел же той блаженный епископ начал уродствовати Христа ради»⁵². Факт юродства епископа Павла признается старообрядцами не подлежащим сомнению и придает его святости характер уникальности — это единственный известный случай юродства среди святителей. Вне старообрядческого предания свидетельств о юродстве епископа Павла мы не находим, если не считать согласия в указании причины смерти между Московским Собором 1666 г. и воспоминаниями Черниговского архиепископа Лазаря (Барановича), его непосредственного участника. «Тем же прилучися архиереови тому изумитися и погибнути бедному, кроме вести, от зверей ли снеден быв или в воде утопе», — сообщает Собор⁵³. Архиепископ Лазарь, рассказывая о причине осуждения Никона, в одном из частных писем пишет, что низвержение Павла «послужило причиною скоропостижной смерти его от умопомешательства»⁵⁴. Это «изумление» или «умопомешательство» старообрядцами согласно толкуется как «безумие Христа ради». Решив не отягощать себя надзором над «безумцем», Хутынский игумен Евфимий с братией предоставили Павлу возможность бродить в окрестностях монастыря, которую ссыльный опять же использовал для проповеди. К авторитету святости епископа Павла старообрядческое предание относит преподанное во время одной из таких проповедей благословение, всех приходящих к «древлему православию» никониан принимать вторым чином (через миропомазание и отречение от ересей), причем священники могут быть принимаемы в сущем сане, что позволило старообрядцам решить вопрос священства и совершения Таинств.

Известия о продолжающейся проповеди Павла побудили Никона к устранению опасного соперника. По общепринятому старообрядческому преданию, епископ Павел был сожжен. Кончина святителя последовала в Великий Четверток, 3 апреля 7164 (1656) г. Среди последователей старого обряда почитание его как святого началось сразу же после его кончины и продолжается до сих пор.

Александр, епископ
(3 июня 1655 г. — 5 декабря 1657 г., переведен)

3 июня 1655 г. на Коломенскую кафедру был хиротонисан архимандрит Вологодского Спасо-Каменного монастыря Александр. 16 декабря 1655 г. епископ Александр присутствовал на Соборе, созванном Патриархом Никоном, и в числе прочего постановившем совершать великое освящение воды единожды, в навечерие Богоявления Господня, «а в самый день Богоявления к крестильнице не исходить и водоосвящения не совершать, — ибо едино крещение, по апостолу, а не два, да и древний чин Восточной Церкви так повелевает»⁵⁵. Это был один из тех редких случаев, когда Патриарх Никон в своих реформах пошел вопреки господствующей современной греческой практике и утвердил практику древней Церкви, сохранявшуюся до XI—XIII вв.⁵⁶, согласно которой водоосвящение совершалось только один раз и не в церкви, а на реке. Этому решению Никона всеми силами, но безуспешно, пытался противостать Антиохийский Патриарх Макарий, присутствовавший в это время в Москве. Впоследствии Собор 1667 г. отменил это постановление.

23 апреля 1656 г. епископ Александр присутствовал на соборе, утвердившем троеперстие и объявившем двуперстие «Несториевой ересью». «Содержащие» двоеперстие объявлялись Собором подлежащими церковному отлучению и проклятию. Собор также одобрил к печати новоисправленный Требник.

18 мая этого же, 1656 г., епископ Александр присутствовал на Соборе, созванном для заочного осуждения одного из самых активных и влиятельных в народной среде оппонентов Патриарха Никона — протопопа Иоанна Неронова. Соборное постановление о проклятии и отлучении от Церкви Неронова и его единомышленников было торжественно провозглашено во время богослужения в Московском Успенском соборе Антиохийским Патриархом Макарием, в присутствии Патриарха Никона.

Н. Ф. Каптерев упоминает о Соборе, произошедшем в октябре 1656 г., в котором также принимал участие епископ Александр⁵⁷.

5 декабря 1657 г. епископ Александр был переведен на Вятскую кафедру.

Несмотря на то, что подписи епископа Александра стоят под актами всех вышеупомянутых Соборов, он принадлежал к числу епископов, не одобрявших реформ Никона, но до времени не высказывавших своего мнения из-за страха перед гневом всемогущего Патриарха. Слишком жива была еще память о печальной участи его предшественника по кафедре. Эти настроения не ускользнули от внимания даже столь внешнего наблюдателя, как антиохийский архидиакон Павел Алеппский. Рассказывая о соборе 1655 г. и решении Патриарха Никона произвести церковно-обрядовые реформы в согласии с советами Патриарха Макария, он пишет: «…а некоторые из них (русских архиереев)… внутренно возроптали, говоря про себя: «Мы не переменим своих книг и обрядов, кои мы приняли издревле». Однако они не смеют говорить открыто, ибо гнев Патриарха неукротим: (доказательство) как он поступил с епископом Коломенским ссылая его»⁵⁸.

Оставление Никоном Первосвятительского Престола дало возможность недовольным иерархам открыто выразить свои настроения. В это время епископ Александр заявил себя противником реформ и личным врагом Патриарха Никона. Одной из причин ярко выраженной неприязни епископа Александра стала, по всей видимости, проведенная Патриархом Никоном ликвидация Коломенской епархии, с присоединением ее к Патриаршей области⁵⁹. Владыка Александр был определен на вновь созданную Вятскую кафедру, бедную и совершенно неустроенную в экономическом отношении.

Уже будучи Вятским епископом, Александр подал царю челобитную, «в которой он сильно нападал лично на Никона, изображая его, как Патриарха, в самых мрачных красках»⁶⁰. Помимо этого, епископ Александр выступил против никоновских книжных исправлений, заняв в этом вопросе ту же позицию, на которой стояли защитники церковной старины. Он написал особое исследование, направленное против никоновских книжных исправлений, состоящее из 48 «вопросов», которое он намерен был представить на рассмотрение Собора 1666 г. Последний, действительно, посвятил Вятскому епископу Александру целое особое заседание, поскольку не мог оставить без внимания архиерея, вносящего разлад в епископскую среду и оказывавшего поддержку последователям раскола. В результате соборных увещаний епископ Александр признал свою неправоту и, письменно засвидетельствовав раскаяние в своих заблуждениях, присоединился, вместе со всеми архиереями, к признанию православия тогдашних греческих патриархов, греческих печатных книг и Московского Собора 1654 г.

Мисаил, епископ
(9 июня 1667 г. -14 сентября 1671 г., переведен)

9 июня 1667 г. Патриарх Иосиф возвел на Коломенскую кафедру архимандрита Симоновского монастыря Мисаила. Как уже указывалось, постановлением Собора 1667 г. Коломенской кафедре присваивался статус архиепископии. Однако все известные нам списки иерархов (Преосв. Амвросия (Орнатского), П. М. Строева, Н.Д.) помещают Мисаила в числе епископов, а в качестве первого Коломенского архиепископа указывают Иосифа. В одной из челобитных времени правления последнего епископ Мисаил называется «Преосвященным архиепископом» наряду с «Преосвященным епископом»⁶¹. Было ли это ошибкой подателя челобитной или епископ Мисаил был позднее возведен в достоинство архиепископа — неизвестно. Также остается неизвестным, почему не было исполнено постановление Собора 1667 г. при поставлении Мисаила. Возможно, что причиной этого стало неприятие русской церковной иерархией, из соображений личной экономической выгоды, постановления Собора об увеличении числа епархий. Именно во исполнение этого постановления Коломенская кафедра должна была стать архиепископией.

Епископ Мисаил является одним из малоизвестных Коломенских иерархов. 14 сентября 1671 г. он был переведен на Белгородскую кафедру с возведением в сан митрополита.

Иосиф, архиепископ
(1672 г. — 1675 г., уволен)

Сведения о жизни архиепископа Иосифа немногочисленны. Известно, что он был архимандритом Астраханского Троицкого монастыря, а в 1672 г. переведен в архимандриты Нижегородского Печерского монастыря. Архимандрит Иосиф был одним из самых непримиримых гонителей Патриарха Никона.

В 1672 г. Иосиф был возведен на Коломенскую кафедру и в этом же году участвовал в поставлении Патриарха Питирима. В 1675 г. Коломенский архиепископ присутствует на Соборе, нашедшем необходимым напомнить о неподсудности духовенства светским властям и установившем регламент отношений епархиальных архиереев к Патриарху и подчиненному им духовенству.

Широкую, но печальную известность первый Коломенский архиепископ приобрел в связи с т. н. «Делом архиепископа Иосифа», вскрывшем множество злоупотреблений иерарха. Поводом к возбуждению дела стали челобитные с жалобой на архиепископа Иосифа и его приказных людей — бывшего подьячего приказа Тайных дел Алексея Симонова и дьяка Гавриила Кокошкина, поданные Патриарху Иоакиму в октябре 1675 г. По этим челобитным тотчас же было назначено расследование: из Коломны в Москву был вызван как сам архиепископ Иосиф, так и некоторые его «домовые люди». Помимо этого в Коломну и Тулу было направлено двое следователей для проведения допросов на месте и розыска о проступках архиепископа.

На основании показаний челобитных, которые полностью подтверждались проведенным расследованием, архиепископ Иосиф обвинялся:

Во-первых, в произнесении неуважительных, «хульных и ругательных» слов о царе Алексее Михайловиче, о котором он будто бы говорил: «Великий государь — глуп, и болван, и дурак; не умеет-де в царстве никакия разправы собою чинить: люди (бояре) де им владеют, а он-де лише ездит; прежние цари святыя места снабдевали, а ныне-де разоряют, емлют всякия подати лишния большия, а бояре-де хамов род, государь-де того и не ведает, что они делают»⁶².

Во-вторых, в уничижительных отзывах о Патриархе Иоакиме, которого он «называл бранно и ругательно глупцом и безлюдицею, нечего де Патриарха и в люди почесть такого глупца, кто-де его выбрал, и грамоте-де не умеет; а что де Патриарх, только-де бородою подкрал, и никакого-де постоянства в нем нет, а поучение-де станет честь, только-де гноит и слушать нечего».

В-третьих, в жестоком и немилосердном обращении с духовенством и подвластными ему людьми: «…архиепископ Иосиф в своей епархии в городех и селех священником и церковным причетником и своим домовым всяких чинов и сторонним людям, по прилучаю, в каком духовном деле причинятца, велел своим приказным людям и перед собой чинить жестокое наказание, какое непристойно по архиерейскому чину: бить плетми и шелепами, и по ногам бить на правеже безо всякия пощады, а иным велел воду лить на голову с ледом и всякое поругательство, как неприлично и мирским людям того делать, и от того его безчинного смирения явились и мертвыя; и в церкви в олтаре во время божественной литоргии поддияков бил своими руками до крови»⁶³.

Имя архиепископа Иосифа стало хрестоматийным примером архиерейской жестокости, нередкой в описываемое время, подобно тому, как имя Салтычихи является образцом самодурства и жестокости помещиков крепостного периода.

По окончании следствия, 14 марта 1676 г. был созван Собор при участии семи архиереев, для вынесения определения по делу архиепископа Иосифа. Ввиду смерти Алексея Михайловича Коломенскому архиерею прощались его отзывы о самодержце, с тем, чтобы он «оставления ради сея вины» до конца жизни молил Бога об упокоении души царя. Принимая во внимание покаяние, принесенное Иосифом перед Собором, снисходительно отнеслись и к прочим проступкам архиепископа: он был запрещен в священнослужении и сослан на проживание в Лисицкий (Лисичий, Лисий) Богородице-Рождественский монастырь, находившийся в 7 верстах от Новгорода и в 3 верстах от Варлаамо-Хутынского монастыря. Интересно, что в конце XIV в. настоятелем этого монастыря был будущий Коломенский епископ Варлаам (1406–1408).

В 1678 г. архиепископ Иосиф был прощен и переведен в московский Архангельский собор для совершения поминовений по великим князьям и княгиням, погребенным в нем. Скончался он 29 июля 1681 г. и был погребен в Николо-Угрешском монастыре.

Павел Моравский, архиепископ
(2 апреля 1676 г. — 6 сентября 1681 г.; переведен)

Один из малоизвестных Коломенских архиереев. Был хиротонисан во архиепископа Коломенского 2 апреля 1676 г. из архимандритов Макарьевского Желтоводского монастыря. 6 сентября 1681 г. переведен в Суздаль. С ноября 1681 г. и до конца жизни был митрополитом Рязанским. Известна его наставительная грамота 1683 г., обращенная к архимандриту Богословского монастыря Иосифу и келарю Солотченского монастыря Пахомию. Грамота свидетельствует о глубоком знании святителем Павлом Священного Писания⁶⁴.

Никита, архиепископ
(24 декабря 1681 г. — + после июня 1704 г.)

Будущий архиепископ Никита происходил из купеческого рода города Тотьмы. Его мирское имя остается неизвестным так же, как нет сведений о месте и обстоятельствах его монашеского пострига. Известно, что до принятия епископского сана Никита был архимандритом Кирилло-Белозерского монастыря. Во время пребывания Патриарха Никона в заточении в Ферапонтовом монастыре архимандрит Никита был его духовником. После смерти Патриарха Кирилло-Белозерский архимандрит сопровождал его тело к месту погребения в Ново-Иерусалимском монастыре⁶⁵.

6 ноября 1681 г. архимандрит Никита был хиротонисан в епископа Архангельского и Звенигородского и должен был стать первым епископом возрожденной кафедры, но поскольку реформа епархиального деления Русской Церкви «в совершенное действо за некими препятии не произведеся»⁶⁶, епископ Никита был определен к служению в московский Архангельский собор.

24 декабря того же (1681) года, с присвоением титула архиепископа, Никита был переведен в Коломну. В записной книге царя Петра Алексеевича за 1682 г. есть такое сообщение: «Того ж году маия в 12 день служил у Архангела обедню и по великом государе понахиду Никита архиепископ Коломенский и Каширский»⁶⁷. Это означает, что Владыка совершал поминовение скончавшегося монарха.

24 декабря того же (1681) года, с присвоением титула архиепископа, Никита был переведен в Коломну. Период правления архиепископа Никиты отмечен активным храмоздательством. В год его поставления артелью мастера Мелентия Алексеева было завершено строительство нового Успенского собора, начатое еще при архиепископе Иосифе (1672–1675). При архиепископе Никите была выполнена роспись собора, а также построена новая каменная колокольня и отлит к ней большой колокол. На архиерейском дворе был возведен из камня архиерейский дом и построены другие здания⁶⁸.

Взамен старых, деревянных, были возведены каменные храмы: Зачатия Пресвятой Богородицы в Гончарной слободе, Святой Троицы в Ямской слободе, святителя Николая на Посаде. Жители не жалели средств на строительство и благоукрашение «своих» храмов.

Архиепископ Никита явил собой образ истинно христианского пастырства и милосердия во время случившегося в его правление двухлетнего голода: «Он щедрою рукою награждал нуждающихся и таким образом пропитал множество народа»⁶⁹.

В 1698 г. или в начале 1699 г. в Москве состоялся Собор, разбиравший дело о дьячке-самосвяте Юшке Микляеве (Михееве), в течение полутора лет совершавшем все священнодействия и при этом не имевшем иерейской хиротонии. На Соборе, вменившем «аки не бывшие» все священнодействия Микляева, присутствовал и Коломенский архиепископ.

К концу правления духовный авторитет Владыки был столь высок, что, по сообщению И. В. Маевского, его кандидатура выдвигалась на Патриарший Престол. Однако вступивший с 1689 г. в самостоятельное правление Петр I, после смерти Патриарха Адриана (+ 1700 г.), не спешил с утверждением новой кандидатуры Первосвятителя до тех пор, пока не склонился к окончательной отмене Патриаршества. Начавшиеся активные преобразования затронули и Коломенскую епархию.

В 1700 г. своей единоличной властью Петр I разрешил долговременный спор между архимандритом Троице-Сергиевой лавры и Коломенским архиепископом, тянувшийся с 1681 г. Согласно жалованной грамоте царя Феодора Алексеевича к Коломенской епархии был причислен Троицкий Белопесоцкий монастырь под Каширой, ранее числившийся приписным к Сергиевой обители. Лавра не соглашалась с этим решением и оспаривала его. Согласно воле нового монарха монастырь был возвращен Троице-Сергиевой лавре⁷⁰.

С восстановлением в 1701 г. Монастырского приказа началось изъятие монастырских вотчин. Так, бывшие вотчины Голутвина монастыря (Митьково и др.) поступили во владение фельдмаршала графа Б. П. Шереметева. По преданию, знаменитый полководец иногда гостил в Коломне у почитаемого им архиепископа Никиты и даже оставил в дар Успенскому собору свою походную икону — Владимирский образ Богоматери.

В 1704 г. перемены коснулись и лично Коломенского архиерея. Архиерейский дом был лишен поступлений от оброчных угодий — мельницы, рыбной ловли и других⁷¹.

П. М. Строев указывает на упоминание архиепископа Никиты в неизвестном нам источнике под июлем 1704 г.⁷² В этом же году архиепископ Никита скончался и был погребен в коломенском Успенском соборе. До разорения собора в советскую эпоху в нем находилось 9 надгробных надписей над захоронениями коломенских архиереев. Самая пространная из них (на правой стороне) касалась архиепископа Никиты. Текст ее сохранился благодаря труду Н. Н. Волкова «Описание Коломенского уезда Московской губернии», изданного в 4 номерах «Московских губернских ведомостей» за март—апрель 1851 г. Вот он:

«На сем месте погребено тело Преосвященного Архиепископа Никиты Коломенского и Каширского, бывшего родом города Тотьмы из купцов постриженнаго, а потом и архимандритом бывшаго в Кирилова монастыре и учинившагося Святейшему Никону Патриарху во изгнании бывшему во Ферапонтов монастырь духовником, и по провождении ево в Воскресенский монастырь посвященнаго во Епископы при Государе Царе и Великом Князе Феодоре Алексеевиче к Архангельскому собору в Москву и именовавшагося Архангельским и Звенигородским. Потом в Коломну переведеннаго 1682 г., который устроил весь Архиерейский дом каменной и при соборе колокольню и большой колокол (что ныне полиелейный) и соборную церковь благолепием украсил и в бывшие два года гладные множества народа пропитал. — Скончался в 1701 году»⁷³.

Текст доски уникален по своим подробностям. Вероятно, архиепископ Никита был особенно любим и памятен народу, если его удостоили столь пространной мемории. Отметим ошибку в публикации — скончался Никита достоверно в 1704 г. Возможно, перед нами описка автора, типографская опечатка или нечетко отлитая из чугуна цифра «4», превратившаяся в «1».

Заключение

Таким образом, изучение «второго плана» русской церковной истории XVII в. позволяет нам увидеть несколько важных факторов.

Во-первых, коломенские архиереи вовлечены во многие судьбоносные события истории России (Иосиф — исповедник православия в годы смуты, Павел Коломенский, как один из лидеров старообрядчества; архиепископ Никита — духовник опального Никона).

Во-вторых, уже в XVII в. наблюдаются первые попытки ликвидации кафедры.

В-третьих, в биографиях епископов Коломны XVII в. видны все противоречия «бунташного» века — конфликты церковной и светской иерархии на местном уровне; жестокое обращение с подчиненными, с одной стороны, и широкая благотворительность — с другой.

Священник Сергий Кулемзин