iBet uBet web content aggregator. Adding the entire web to your favor.
Link to original content: http://pravenc.ru/text/2561518.html
опубликовано: 23 декабря 2020г.[Итал. Machiavelli] Никколо́ (3.05.1469, Флоренция - 21.06.1527, там же), секретарь Флорентийской республики, писатель, приобрел известность как основатель политической науки Нового времени; с его именем связано одиозное понятие «макиавеллизм».
Начало карьеры М. связано с политическими переменами во Флоренции: растущее с 30-х гг. XV в. влияние семейства Медичи оборвалось в 1494 г. в связи с нашествием на Италию французов (Итальянские войны); Пьеро Медичи, сын Лоренцо Великолепного, фактически без сопротивления капитулировал перед французской армией. В городе произошел переворот: Медичи были изгнаны, а республиканские институты восстановлены. Негласным правителем Флоренции стал монах-доминиканец Джироламо Савонарола, проповедовавший очищение нравов горожан и служителей католич. Церкви. Савонарола вступил в конфликт с папой Римским Александром VI (1492-1503); противники монаха добились его осуждения и казни. К власти во Флоренции пришла более умеренная группа зажиточных семей. В этот момент М., к-рый достиг возраста, позволявшего занимать гос. должности (менее важные с 25, более ответственные с 30 лет), выставил свою кандидатуру и со 2-го раза был избран секретарем Второй канцелярии, отвечавшей за ведение войн и внутренние дела (28 мая 1498; утвержден в должности Большим советом 19 июня). 14 июля того же года он стал также секретарем Совета десяти хранителей свободы и мира (далее - Совет десяти) и занимался в основном делами, связанными с внешней политикой. (М. иногда подписывал свои работы «Флорентийский секретарь», впосл. титул закрепился за ним в лит-ре; ввиду неопределенности структуры учреждений и круга обязанностей должностных лиц Флорентийской республики М. выполнял самые разные ответственные поручения.) В 1502 г. в целях централизации власти пост гонфалоньера (главы Синьории) был сделан пожизненным. М. был одним из приближенных советников гонфалоньера Пьеро Содерини, к-рый считался с его мнением, хотя это влияние не следует преувеличивать: в силу своей должности, а также по причине относительно скромного происхождения и связей М. не мог определять важные политические решения. Он выполнял огромный объем подготовительной канцелярской работы (сохр. тысячи подписанных им служебных писем, частично опубликованных), но всегда оставался на вторых ролях.
В обстановке Итальянских войн Флоренции, как и др. итал. гос-вам, приходилось лавировать между соперничавшими за влияние на Апеннинском п-ове королями Франции, монархами Испании и герм. императорами из рода Габсбургов. Этот конфликт накладывался на междоусобную борьбу итал. гос-в: герцогства Миланского, Венецианской и Генуэзской республик, Неаполитанского королевства и др., среди которых важнейшую роль играло Папское государство. Главными целями внешней политики Флоренции были сохранение своей территории, ее защита от посягательств врагов и восстановление ее целостности, прежде всего ввиду отделения Пизы (присоединена в 1406; после прихода французов вернула себе независимость). М. как секретарю Совета десяти и дипломату приходилось заниматься решением обеих задач. Во время осады Пизы (продолжалась до 1509) он должен был обеспечивать снабжение армии и оперативную связь правительства с военачальниками. Подолгу, иногда месяцами, ему приходилось оставаться в осадном лагере; в мае 1499 г. им было написано «Рассуждение о пизанских делах для Совета десяти» (Discorso delle cose di Pisa).
За 14 лет службы М. совершил более 20 дальних поездок с дипломатическими миссиями. В июле 1499 г. он вел переговоры с гр. Катериной Сфорца, «тигрицей из Форли», о возможном сотрудничестве в военных действиях против Пизы; через год он впервые посетил франц. двор, где общался с кор. Людовиком XII и его фаворитом кард. Жоржем д'Амбуазом, архиеп. Руанским. Франц. войска должны были оказывать содействие Флорентийской республике в возвращении Пизы, но на деле иногда даже препятствовали этому; кор. Людовик XII смотрел на это сквозь пальцы, одновременно потворствуя интригам папы Александра VI и его сына Чезаре Борджа. Впосл. в трактате «Государь» (гл. III) М. вспоминал о своей пикировке с кардиналом: тот заявил, что «итальянцы несведущи в военных делах, на что я ему ответил, что французы ничего не смыслят в делах государственных, ибо в противном случае они не допустили бы подобного возвышения Церкви». Лишь в янв. 1501 г. М. вернулся во Флоренцию, а уже в февр. он поехал в подчиненную Флорентийской республике Пистою, раздираемую внутренними распрями; результатом этих командировок стали отчеты о положении в Пистое, а также замечания, сделанные в трактате «Государь» (главы XVII и ХХ) о том, что следовало подавлять смуту более решительно. М. писал: «Я не верю, чтобы раскол приносил когда бы то ни было пользу», тем самым как бы заранее опровергая иногда приписываемый ему впоследствии совет «разделять и властвовать». Вероятно, осенью 1501 г. М. женился на Мариетте Корсини, от к-рой у него род. 5 сыновей и 2 дочери. Из переписки с друзьями известно, что М. был не самым верным мужем, но отношения с Мариеттой всегда оставались прочными, хотя она жаловалась на его постоянные разъезды.
В 1502 г. М. участвовал в переговорах с Ч. Борджа, герц. Валентино (Валентинуа): в июне М. сопровождал на переговоры посла Франческо Содерини, еп. Вольтерры, брата гонфалоньера, а с окт. 1502 по янв. 1503 г. находился при герцоге в качестве представителя Флорентийской республики. Формально Борджа должен был привести к подчинению Папскому престолу вассалов Церкви в областях Романья и Марке, но при покровительстве папы Римского и франц. короля он скорее занимался «собиранием» собственного удела. Его далеко идущие планы предусматривали расширение подчиненных ему территорий в т. ч. и за счет Флоренции, поэтому он поддержал восставший против республики г. Ареццо и занял еще несколько городков в Тоскане. В нач. окт. 1502 г. мелкие сеньоры Романьи, служившие Ч. Борджа в качестве кондотьеров, организовали против него заговор, опасаясь, что он расправится и с ними. Герцогу удалось примириться с ними, усыпить их бдительность и заманить в ловушку: 31 дек. на встрече в Сенигалье он схватил заговорщиков, а затем казнил их. Эти события побудили М. составить «Описание того, каким образом герцог Валентино расправился с Вителлоццо Вителли, Оливеротто да Фермо, синьором Паоло и герцогом Гравины Орсини» (Descrizione del modo tenuto dal duca Valentino nello ammazzare Vitellozzo Vitelli, Oliverotto da Fermo, il signor Pagolo e il duca di Gravina Orsini). Политическая карьера Ч. Борджа прервалась с неожиданной смертью папы 18 авг. 1503 г.; ходили слухи об отравлении, но, вероятно, это была лихорадка (герцог заболел одновременно с понтификом). Как впосл. Ч. Борджа говорил М., он все предусмотрел на случай гибели отца, кроме того, что сам будет на грани жизни и смерти. Судьба Ч. Борджа сильно интересовала М. Впосл. в трактате «Государь» он называл герцога Валентино образцовым «новым государем, пришедшим к власти благодаря чужой удаче», но сумевшим самостоятельно развить и укрепить ее. М. писал, что с этой т. зр. он не находит, в чем можно было бы упрекнуть герцога, и эта оценка сделала обвинение в симпатиях к коварному злодею одним из самых популярных в устах недругов флорентийского мыслителя, однако он судил о его поступках вполне критически и непредвзято. В поэме «Деченнале» (Decennale, 1504) М. именовал Ч. Борджа «василиском», к-рый взглядом завораживает свои жертвы.
В янв. 1504 г. М. был спешно отправлен ко франц. двору в помощь флорентийскому послу Никколо Валори: испан. кор. Фердинанд II разгромил французов в битве при Гарильяно (29 дек. 1503), флорентийцы в связи с ослаблением Франции, их главного союзника, опасались угрозы со стороны испанцев и просили Людовика XII учесть их интересы в мирном договоре. В кон. 1505 г. стала осуществляться одна из главных идей М.- республика должна иметь собственные войска. В это время войны вели преимущественно с помощью наемников-профессионалов; большинство итал. князей были кондотьерами и служили по контракту более крупным державам. Итал. республики опасались вооружать собственных граждан во избежание смут; торговля и промышленность давали им достаточно средств для того, чтобы вести войны чужими руками или откупаться в случае необходимости. Однако наемники были ненадежны и часто воевали плохо. При поддержке гонфалоньера П. Содерини М. удалось добиться учреждения Комиссии девяти по устройству ополчения (янв. 1507; М. стал ее секретарем). В ополчение были набраны крестьяне из флорентийских владений; они прошли обучение «по швейцарскому образцу», лучшему в ту эпоху. Ополченцы неплохо проявили себя при завоевании Пизы в 1509 г., хотя не устояли во время осады Прато в 1512 г.
Летом 1506 г. папа Римский Юлий II (1503-1513) решил навести порядок в церковных владениях Центр. и Сев. Италии, где после падения Борджа у власти вновь оказались мелкие «тираны». М. был представителем Флоренции в свите папы и с удивлением наблюдал за тем, как смелым и, на его взгляд, часто непродуманным действиям понтифика неизменно сопутствовала удача. Его поразило, что правитель Перуджи Джампаоло Бальони, который не гнушался расправляться со своими родственниками, не отважился противиться папе Римскому, хотя тот оказался фактически у него в руках. Эти наблюдения отразились в письме племяннику гонфалоньера Дж. Б. Содерини (Ghiribizzi al Soderino, между 13 и 21 сент. 1506 (правильная дата установлена в 1970; ранее оно датировалось нач. 1513)), где содержатся мн. основные постулаты буд. трактата «Государь».
В дек. 1507 - июне 1508 г. М. находился в Германии при дворе короля и фактического правителя Свящ. Римской империи Максимилиана I Габсбурга (1493-1519, император с 1508). Задачей миссии было выяснить планы короля, касавшиеся похода в Италию. По возвращении М. написал «Отчет о делах Германии», в 1512 г. переработанный в «Описание германских дел» (Ritratto delle cose della Magna), где речь шла о взаимоотношениях городов, князей и императора, а также о вооруженных силах; впосл. М. приводил в пример неиспорченность нем. нравов. Следующий год прошел в хлопотах, связанных с осадой Пизы. 4 июня 1509 г. было подписано соглашение о ее сдаче, и М. во главе отрядов ополчения вошел в город.
14 мая 1509 г. войска Камбрейской лиги, объединившей Папское гос-во, Свящ. Римскую империю, Испанию, Францию и некоторые итал. гос-ва (Флоренцию, Мантую, Феррару, Савойю и др.), нанесли поражение при Аньяделло Венецианской республике. Имп. войска заняли подвластные Венеции города на севере Италии, и флорентийская Синьория отправила М. к императору в Мантую, а затем в Верону для переговоров о выплатах, обеспечивавших сохранность флорентийских территорий. Вскоре ситуация изменилась: папа Римский Юлий II выступил инициатором создания Свящ. лиги, имевшей целью изгнание из Италии бывших союзников - франц. «варваров». В июне-окт. 1510 г. М. совершил очередную поездку во Францию, целью к-рой было обеспечить безопасность республики перед надвигавшейся войной; М. советовал правительству Флоренции решительно встать на одну из сторон. По возвращении он составил «Описание французских дел» (Ritratto delle cose di Francia), в к-ром представил военно-политический обзор слабых и сильных сторон Французского королевства. Отношения между папой Римским и франц. кор. Людовиком XII ухудшились; в сент.-окт. 1511 г. М. вновь находился при франц. дворе в Блуа. По настоянию франц. монарха Флоренция была вынуждена допустить созыв в Пизе «раскольничьего» Собора, участники к-рого выступили за низложение папы Римского Юлия II (см. ст. Пизанские Соборы). Впосл. заседания Собора были перенесены в Милан, но Флорентийская республика подверглась папскому интердикту. Папа при поддержке испан. кор. Фердинанда II намеревался вернуть во Флоренцию изгнанных оттуда Медичи во главе с кард. Джованни Медичи. 11 апр. 1512 г. французы одержали победу при Равенне, но из-за отсутствия средств на войну и по причине внешних угроз Людовику XII пришлось вывести войска из Италии. Испанцы вторглись в Тоскану, захватили и разграбили Прато. Во Флоренции произошел гос. переворот. Гонфалоньер П. Содерини бежал, 16 сент. 1512 г. к власти вернулись Медичи. М. лишился должности секретаря. В нояб. того же года он был приговорен к ссылке на год внутри флорентийских владений под залог в 1 тыс. флоринов, внесенный за него друзьями; также ему было запрещено появляться в Палаццо-Веккьо (хотя впосл. М. часто приходил туда для дачи объяснений). Положение ухудшилось, когда М. случайно оказался замешан в заговоре против Медичи (февр. 1513), за что был брошен в тюрьму. Он подвергся 6-кратному подвешиванию на дыбе и мог ожидать худшей участи, но был освобожден в связи с амнистией по случаю избрания на Папский престол кард. Джованни Медичи (папа Римский Лев Х (1513-1521)).
М. хотел найти себе применение при новых правителях Флоренции. Сначала он пытался донести до сведения папы свои политические советы через приятеля Франческо Веттори, к-рый находился в Риме в качестве посла республики (хотя фактическим правителем Флоренции стал папа Лев X); флорентийский патриотизм понтифика порождал у М. надежду на возвышение родного города и даже на возможное избавление Италии от «варваров» с помощью могущественного клана Медичи. Одновременно М. обратился к лит. обобщению своего опыта в трактатах. Нек-рые исследователи полагают, что сначала М. взялся за комментарии к «Истории» Тита Ливия, чтобы обрисовать свои взгляды на общество и на политику в целом, прослеживая историю и попутно излагая в таком виде свое учение. Однако в силу обстоятельств, а также из-за желания приблизить труд к насущным задачам он прервал работу над этим сочинением «о республиках» и приступил к составлению более краткого изложения, посвященного единоличной власти. Трактат «Государь» (Il Principe), написанный на флорентийском диалекте, имел заголовок на латыни: «De principatibus» («О принципатах», или «О княжествах»). М. впервые упомянул об этом произведении в письме к Веттори от 10 дек. 1513 г. Это письмо считается апологией ренессансной науки: «С наступлением вечера я возвращаюсь домой и вхожу в свой кабинет; у дверей я сбрасываю будничную одежду, запыленную и грязную, и облачаюсь в платье, достойное царей и вельмож; так должным образом подготовившись, я вступаю в старинный круг мужей древности и, дружелюбно ими встреченный, вкушаю ту пищу, для которой единственно я рожден; здесь я без стеснения беседую с ними и расспрашиваю о причинах их поступков, они же с присущим им человеколюбием отвечают» (Десять писем Никколо Макиавелли. 1997. С. 452). М. сообщал, что хотел бы преподнести трактат брату папы Римского, Джулиано Медичи, руководившему делами во Флоренции, но позднее посвятил свою «книжицу» (opuscolo) Лоренцо II Медичи, племяннику папы Льва Х и Джулиано Медичи. Аудиенция состоялась, вероятно, в сер. 1515 г., но подношение не имело никаких последствий. Трактат, получив нек-рое распространение в рукописях, как и большинство др. крупных произведений М., был опубликован после его смерти: в Риме в нач. 1532 г. в типографии А. Бладо и через неск. месяцев во Флоренции в типографии Б. Джунты. Но еще в 1523 г. университетским проф. А. Нифо было издано его пиратское переложение на латынь, исправленное в благочестивом духе с посвящением имп. Карлу V (De regnandi peritia ad Carolum V). Небольшому трактату «Государь» М. обязан своей двусмысленной славой, однако те же мысли были изложены в «Рассуждениях о первой декаде Тита Ливия» (Discorsi sopra la prima deca di Tito Livio; 1-е изд.-1531) и в др. его текстах.
В последующие годы М. занимался в основном лит. трудом. Он посещал лит. собрания в садах Ручеллаи (Orti Oricellari), т. н. 2-ю Платоновскую академию, кружок гуманистов-интеллектуалов. Здесь М. читал свои заметки об «Истории» Тита Ливия молодым друзьям; впосл. «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия» были посвящены 2 из них: Дзаноби Буондельмонти и Козимо Ручеллаи. В 1522 г. Буондельмонти и др. приятели М. оказались замешаны в новом заговоре против Медичи; сам он избежал обвинения. В этот период были написаны стихотворная поэма «Осел» (L'Asino; впервые упом. в письме от 1517), 2-й поэтический обзор прошедшего десятилетия (Decennale secondo) и, по-видимому, нек-рые др. произведения: «Диалог о нашем языке» (Discorso intorno alla nostra lingua; авторство М. долгое время вызывало сомнения), сатирическая новелла «Бельфагор архидиавол» (Belfagor arcidiavolo; также «Чёрт, который женился» (Il demonio che prese moglie)), критиковавшая расточительность и склонность флорентийцев залезать в долги. Вероятно, в 1518 г. по случаю женитьбы Лоренцо II Медичи во Флоренции была представлена на сцене комедия «Мандрагора» (La Mandragola). В то время М. работал также над соч. «О военном искусстве» (Dell'arte della guerra; опубл. в 1521 во Флоренции). По поручениям частных лиц и местных корпораций М. совершил неск. поездок: в Ливорно, Геную и Лукку. В июле-сент. 1520 г. в Лукке М. сочинил (в букв. смысле) «Жизнеописание Каструччо Кастракани» (Vita di Castruccio Castracani), кондотьера и правителя Лукки, города, который воевал с Флоренцией в 1-й пол. XIV в. В этом биографическом произведении, мало привязанном к историческим фактам, представлен своего рода идеальный герой; текст стал, по-видимому, пробой пера перед написанием давно задуманной «Истории Флоренции» (Istorie Florentine).
В мае 1519 г. умер Лоренцо II Медичи (в 1516 он получил титул герцога Урбино); фактическим правителем Флоренции стал кард. Джулио Медичи (впосл. папа Римский Климент VII (1523-1534)), относившийся к М. более благосклонно и ценивший его талант. В марте 1520 г. кардинал встречался с М. и примерно тогда же или ранее от имени папы заказал ему сочинение, ставшее известным как «Рассуждение о преобразовании управления Флоренцией» (Discorso sopra il riformare lo stato di Firenze; оригинальное лат. название - Discursus florentinarum rerum post mortem junioris Laurentii Medices). Согласно одной из идей этого произведения, достойный правитель, реформировав гос-во, должен устраниться от власти, поэтому М. советовал Медичи, у к-рых не осталось прямых наследников, предоставить Флоренции свободу (его совет, разумеется, не был выполнен). В том же году от флорентийского Студио (ун-та), возглавляемого кард. Джулио Медичи, М. получил заказ на написание «Истории Флоренции». Трудность заключалась в том, что ему требовалось описать годы правления семейства Медичи, его фактических заказчиков (повествование в 7 книгах «Истории Флоренции» доведено до 1492): будучи противником «тирании», М. не мог высказывать свои истинные суждения о губителях свободы, поэтому негативные оценки в произведении приписаны политическим противникам Медичи. В остальном «История Флоренции» отражает особенности стиля автора: интерес М. был не в том, чтобы точно воспроизвести события, а в том, чтобы найти в их описании подтверждение собственным мыслям об обществе, власти и человеческой природе. «История Флоренции» отличается от др. исторических трудов пристальным вниманием к внутренним событиям в городе, к борьбе партий, «народа», знати и влиятельных семейств. С этой т. зр. М. сравнивает историю Флоренции с историей Др. Рима и делает заключение: если в Риме народные смуты укрепляли республику, то Флоренцию они только ослабляли. В 1525 г. труд М. был представлен папе Римскому Клименту VII; автор получил от понтифика подарок, также предполагалось удвоить его жалованье для продолжения работы, чему помешали события Итальянских войн.
После поражения франц. армии в битве при Павии (24 февр. 1525) кор. Франциск I попал в плен. Папа опасался, что имп. Карл V овладеет всей Италией. В этой обстановке вновь появился интерес к проекту создания ополчения; М. отправили в Фаэнцу, к папскому наместнику в Романье Франческо Гвиччардини. Проект не был реализован, а сотрудничество продолжилось: Гвиччардини предложил показать в Фаэнце комедию «Мандрагора», и М. сочинил для нее вставные канцоны. Нек-рое время спустя комедия с триумфом прошла в Венеции.
В мае 1526 г. для борьбы с имп. Карлом V была учреждена Коньякская лига, объединившая Папское гос-во, Францию, Венецию и Флоренцию. М., получивший к этому времени назначение на должность проведитора Комиссии по охране городских стен Флоренции, с началом военных действий находился в лагере армии, осаждавшей Милан. Все преимущества армии лиги были сведены на нет пассивностью командующего герцога Урбино и колебаниями папы Климента VII. 6-8 мая 1527 г. отряды нем. ландскнехтов захватили Рим; ок. 2 недель длилось разграбление города (Sacco di Roma). Папа Римский был осажден в замке Св. ангела, а затем оставался там на положении пленника.
Во Флоренции произошел гос. переворот, были восстановлены республиканские учреждения. М. попытался вернуть себе прежнюю должность секретаря Совета десяти, но безуспешно (его служба Медичи вряд ли повлияла на полученный им отказ, т. к. на этом месте остался человек, занимавший ее при прежнем режиме). Вскоре М. заболел и скончался.
Обстоятельства его смерти вызвали споры. Согласно распространившейся легенде, на смертном одре М. якобы рассказал историю о своем сне, в к-ром он предпочел остаться в аду с мудрецами древности и вести с ними беседы, вместо того чтобы отправиться в рай в компании бедных и отверженных. Однако в письме, составленном от имени 13-летнего сына М., говорилось, что тот исповедовался и причастился, как надлежит верующему христианину (документ известен только по печатному воспроизведению XVIII в.). Оба свидетельства использовались в полемике, начатой еще в XVI в. В наст. время большинство исследователей признают вполне правдоподобными и рассказ о сне, и известие о последнем причастии М.
М. похоронен в ц. Санта-Кроче во Флоренции. В 1787 г. при участии его знатных почитателей из Англии над могилой М. был воздвигнут кенотаф с надписью: «Имя его выше всяких похвал» (Tanto nomini nullum par elogium).
М. был автором комедий, новелл, диалогов, исторических сочинений; он работал в разных поэтических жанрах - писал поэмы, сонеты, карнавальные песни, капитоли (стихотворные рассуждения в терцинах - «О честолюбии», «О неблагодарности», «О случайности» и «О судьбе»). Но известность ему принесли политические трактаты «Государь» и «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия».
определялось двойственностью его отношения к гос-ву, совр. представления о к-ром в ту эпоху только формировались. М. описывает процесс зарождения власти одновременно с моралью и правом из «естественного», или животного, состояния людей: сначала они избирали для общей защиты самых сильных, затем самых умных. Потом правители стали передавать свои полномочия по наследству, но т. к. сыновья не обладали качествами отцов, влиятельные люди их свергали и устанавливали собственную власть. Затем история повторялась, и охрану законов поручали уже всему народу, но поскольку народовластие вырождалось в анархию, правление снова переходило к одному лицу. Описываемый М. цикл смены политических форм основывался на учениях Аристотеля, Полибия и Цицерона. М. выделял 3 «здоровых» режима: монархию, аристократию и народоправство, и 3 «дурных»: тиранию, олигархию и анархию. Смена режимов происходит по естественным законам, в силу присущего всем вещам свойства «коррупции», разложения; мудрый правитель не может остановить этот процесс и придать «общественной материи» произвольную форму: если народ испорчен, его способна упорядочить только сила единоличного властителя; если же нравы населения здоровые, учредить такой скверный (tristo) образ правления, как монархия, нельзя. Политик должен приспосабливать свои действия к «общественной материи» и к обстоятельствам, учитывать «качества времени».
Философия М., как и философия эпохи Ренессанса вообще, проникнута натуралистическими идеями; в универсуме и в обществе он видит постоянно повторяющееся движение, подъемы и спады, заданные природой циклы. Изменить эти законы нельзя, но можно отсрочить крушение гос-ва или его переход в др. форму, возвращаясь к истокам, ибо вещи жизнеспособны в своих началах, и основатели республик и монархий устанавливают для них здравые правила. Т. о., для поддержания жизни общества необходимо сохранять законы и наказывать за их нарушения, к-рых со временем становится больше.
Вопреки распространенному мнению о том, что М. отделил политику от морали, мораль как совокупность правил человеческого общежития, выражающаяся также и в праве, занимает важнейшее место в его учении. Однако нравственная философия М. не имеет религ. характера, т. е. наличие заповедей не выводится в ней из существования высшего, сверхприродного начала, хотя почитание Бога в политических представлениях М. является значимой составляющей. По мнению М., в природном состоянии у людей нет понимания добра и зла как моральных принципов, а существование нравственных идей в обществе должны поддерживать право и власть. Согласно М., «люди всегда будут поступать дурно, если необходимость не принудит их к добру» (Макиавелли. Государь. XXIII. 2002. С. 430), законы являются такой искусственно созданной необходимостью.
Базовое положение теории М. заключается в том, что моральные заповеди не абсолютны: одни и те же качества в своих полярных проявлениях могут рассматриваться как хорошие и полезные и как дурные и вредные (напр., бережливость как скупость или как расточительность, осторожность как трусость или безрассудство и т. д.). Поэтому и гос-во, опирающееся на насилие, имеет двоякую природу: насилие, употребляемое во благо, остается насилием.
Приписываемая М. максима «цель оправдывает средства» воспринимается как одиозная ввиду заложенного в ней противопоставления благой цели и компрометирующих ее дурных средств. Теоретически всякая цель выше средств и находится с ними в нек-ром ценностном противоречии: не всякая цель заслуживает приносимых жертв и не всяким благовидным предлогом можно оправдать не очень благовидные поступки. В сочинениях М. нет формулировки «цель оправдывает средства», но есть размышления на эту тему и напоминающие ее непрямые суждения. Двусмысленность подобных высказываний М. усугубляется тем, что слово «цель» (il fine) может переводиться и как «конец», «исход» предприятия, и в этом значении оно встречается чаще. М. размышлял над традиционными для итал. гуманистов вопросами об образе действий отдельного человека, о способности доблести (virtú) противостоять фортуне, о том, почему определенные поступки иногда приносят успех, а иногда ведут к провалу. М. выступает как политический теоретик, т. к. политика в широком смысле есть не что иное, как соотнесение целей и средств, поиск правильных путей развития общества. Нравственная неопределенность или противоречивость возникает вслед. несовпадения интересов одного индивида и коллектива, их взаимоотношения и должны регулироваться моралью. На воображаемой шкале распределения власти между единицей и множеством интересы индивида выходят на 1-й план там, где советы даются «новому князю», и отступают в тень в разговоре о республиках - отсюда расхождение между текстами «Государя» и «Рассуждений о первой декаде Тита Ливия». Тем не менее М. не отдает предпочтения ни одной форме правления и рассматривает лишь разные казусы, углубляясь в присущей гуманистам манере во всевозможные вопросы и сомнения (dubbi). Если бы существовал такой мудрец, «знавший все обстоятельства и движения вещей», то он, по словам М., «командовал бы звездами и роком», но на практике людям свойственно вести себя согласно своей природе и следовать тем путем, который уже приводил к успеху. Если этот образ действий соответствует ситуации, он успешен, в противном случае пагубен. В целом М. отдавал предпочтение активной позиции, а не выжидательной.
В силу относительности человеческих качеств и суждений судьба государя часто зависит не от его подлинных свойств, а от того, как его воспринимают окружающие. «Каждый видит, чем ты кажешься, мало кто понимает, что ты есть на самом деле, и эти немногие не решатся выступить против мнения большинства, на стороне которого защищающее его величие государства, так что в действиях всех людей, а в особенности государей, кои никому не подсудны, смотрят на результат (si guarda al fine). Пусть государь победит и сохранит государство: средства будут всегда сочтены достойными, и всякий станет их хвалить, потому что толпа поглощена видимостью и исходом событий, а на свете всюду одна лишь толпа, и мнение немногих имеет вес, когда большинству не на что опереться» (Макиавелли. Государь. XVIII. 2002. С. 411). Это не значит, что «настоящая правда вещей», о к-рой пишет М., учит не соблюдать нравственные правила; речь идет о том, что помыслы правителя должны «повиноваться воле переменчивого ветра судьбы и… не отклоняться от блага, но уметь приступить к необходимому злу» (Там же). Правители сами издают законы и сами себя судят, поэтому в борьбе за власть они как бы возвращаются в первобытное состояние. «Можно вести борьбу двумя способами: опираясь на закон или с помощью насилия. Первый способ применяется людьми, а второй - дикими животными, но, поскольку первого часто бывает недостаточно, требуется прибегать ко второму. Поэтому государь должен уметь подражать и зверю, и человеку... нужно быть лисой, чтобы избежать ловушек, и львом, чтобы напугать волков. Те, кто выбирает одного льва, этого не понимают. Благоразумный правитель не может и не должен быть верен обещанию, если это оборачивается против него и исчезли причины, побудившие его дать слово. Если бы все люди были добры, это был бы дурной совет, но так как они наклонны ко злу и не будут верны тебе, ты не обязан быть верен им. До сих пор у всех государей было в избытке законных поводов, чтобы оправдать нарушение обещания… Люди так простодушны и столь поглощены насущными заботами, что обманщик всегда найдет того, кто даст себя обмануть» (Там же. С. 409-410).
Таковы советы, к-рые М. дает новому государю, желающему добиться успеха. В них заметна не столько апология гос-ва и державности, иногда приписываемая М. (возможно, в иных случаях не без оснований), сколько критическое отношение к проблеме и скептицизм как позиция автора и даже разоблачение тирании. В центре внимания М. находится индивид, борющийся с судьбой; эта борьба находит наиболее яркое выражение в политике, в деятельности «нового государя», который получает власть благодаря своей доблести или стечению обстоятельств и должен ее упрочить, противостоя новым обстоятельствам или приспосабливаясь к ним. Этот индивид воплощает коллективную волю и действует в пограничном пространстве между законом и беззаконием, моралью и аморализмом. Теории М. в значительной степени связаны с историческими реалиями Италии того времени: мелкие гос-ва, на к-рые она была поделена, постоянно сражались между собой за выживание и приобретение новых владений. В этих условиях городские коммуны имели шанс сохраниться, только превращаясь в синьории - единовластные политические образования, иногда с внешними республиканскими формами. Во главе их становились кондотьеры - наемные военачальники, приходившие к власти путем насилия и старавшиеся закрепиться, приспосабливаясь к обстоятельствам.
Кроме государя М. выделяет еще 2 силы: народ и знать. В соответствии с традицией М. рассматривает политические формы, противопоставляя народное правление единоличному и т. н. естественные свойства народа свойствам князя. Вопреки аристотелевско-томистскому философскому тезису о предпочтительности монархии М. во мн. случаях выше ценит способность народа управлять гос-вом, чем умение князя в этой области, не делая, впрочем, как и другие гуманисты, универсальных выводов. В сравнении со знатью М. также склонен больше симпатизировать народу, принимая во внимание присущие этим группам цели: «...мы увидим у первых великое желание властвовать, а у вторых - только стремление избежать гнета, а следовательно, и большую тягу к гражданской вольности» (Макиавелли. Рассуждения. I 5. 2002. С. 22). Следовательно, тот, кто хочет основать монархию, должен опираться на знать и ее честолюбие, а основатель республики может доверить охрану свободы народу. М. рассуждает даже о пользе социальных столкновений между патрициями и плебеями в Риме: отвоеванные народом права способствовали величию республики.
В основе концепции морали М. лежит тезис об относительности правил: общие нравственные правила чаще всего вступают в противоречие с целесообразностью; в юридической практике закон предусматривает наказание и за нанесение неумышленного вреда, но злонамеренность всегда усугубляет вину. Др. важный тезис: этот мир не морален; М. считает мораль производной из несовершенства мира, а не данной свыше.
Вера и религия в понимании М. относятся к базовым ценностям общества, но заметное предпочтение он отдает язычеству: «...когда наша религия требует от тебя крепости, это значит, что ты должен проявить ее в терпении, а не в великом деле. Мне кажется, что этот образ действий ослабил мир и отдал его негодяям на растерзание. Когда большинство людей, чтобы попасть в рай, предпочитает переносить побои, а не мстить, негодяям открывается обширное и безопасное поприще» (Макиавелли. Рассуждения. II 2. 2002. С. 147). Важным для него является наличие веры, страха Божия, заставляющего людей соблюдать заповеди. Исторические религии он оценивает с т. зр. их полезности для процветания общества и государства; эта оценка в целом положительная, и с ней вполне согласуются те проявления христианского благочестия, к-рые можно обнаружить в его сочинениях и письмах (так, написанное им «Увещание о покаянии» (Esortazione alla penitenza) - вполне традиц. текст, составленный для выступления на собрании религиозного братства). Однако в соответствии со своими «естественнонаучными» воззрениями М. видел в религ. «сектах» преходящие явления, рассуждал о вечности мира и о повторяемости событий в других формах. Ренессансная натурфилософия допускала существование сверхъестественных явлений, поэтому нет никаких оснований подозревать М. в неискренности, когда он рассуждал о наличии небесных духов, с помощью знамений предостерегающих людей о грядущих несчастьях. Напротив, отрицание существования Бога было бы, согласно понятиям того времени, ненаучным, но конкретные верования вызывали у М. скептическую оценку.
Иное дело - отношение к папству, католич. Церкви и монахам. Расхождение между духовной миссией Церкви и евангельскими заповедями, с одной стороны, и светскими устремлениями католич. духовенства и папства, с другой, стало в конце концов одной из главных причин Реформации, стремившейся сделать христ. учение более понятным и доступным для масс и вместе с тем покончить с притязаниями Церкви на политическое главенство в обществе. М., как и другим представителям итал. гуманизма, был свойствен скептицизм в отношении церковных деятелей, действующих на политическом поприще духовными средствами; по мнению М., их благочестие неизбежно перерождалось в лицемерие. Говоря о Савонароле, М. отмечал, что тот «приукрашивает свое вранье», но М. не видел бы большой беды, если бы Савонарола был в состоянии проводить свою линию как политик, опираясь на силу. М. называет Савонаролу безоружным пророком, поскольку «вооруженный» пророк в случае необходимости должен подкрепить пошатнувшуюся веру силой, как поступал, по словам М., Моисей: «...Моисей, желая насадить свои законы и установления, был вынужден перебить бесчисленное множество людей, которые противились его намерениям не от чего иного, как от зависти» (Макиавелли. Рассуждения. III 30. 2002. С. 318).
Однако М., жестоко критикуя Рим за моральное разложение и политическую беспомощность, был вынужден служить Папскому престолу. Когда выходцы из флорентийского рода Медичи Лев Х и Климент VII оба в свое время стали папами, это давало надежду на избавление Италии и Флоренции от войн и несчастий. Тем не менее, хотя эта надежда при жизни М. еще не угасла, он не питал иллюзий: «...дурные примеры курии искоренили в нашей стране всякую набожность и всякое благочестие, что влечет за собой бесчисленные беды и неустройства; ведь там, где существует религиозное благочестие, можно всегда ожидать хорошего, но там, где оно отсутствует, следует ожидать обратного. Первое, за что мы должны благодарить Церковь и попов,- это за то, что итальянцы потеряли всякое уважение к религии и стали дурными, но они в ответе еще за нечто большее, в чем вторая причина нашей погибели,- дело в том, что Церковь держала и продолжает держать страну разобщенной. ...она не обладала такой мощью и доблестью, чтобы установить свою тиранию и стать во главе Италии, но и не была столь слаба, чтобы из страха потерять светские владения, не призывать для себя защитников против тех, кто слишком возвысился в Италии» (Макиавелли. Рассуждения. II 12. 2002. С. 45).
Главные сочинения М. были изданы через 4 года после его кончины (публикации сопровождались папскими привилегиями, предоставленными издателям Климентом VII). Но 30-е гг. XVI в. стали переломными и в судьбе наследия М., и в истории Италии - начался поворот к Контрреформации. К этому времени относятся первые попытки использовать отрицательный образ М. в политической полемике. Англ. кард. Реджиналд Пол в неопубликованной работе «Апология Карла V» (1539) писал, что антицерковные действия англ. кор. Генриха VIII и его канцлера Томаса Кромвеля были спровоцированы советами М., к-рого кардинал именовал «перстом Сатаны». В 1559 г. сочинения М. были включены в Индекс запрещенных книг. В полной мере дурная слава стала сопровождать образ М. в кон. XVI в. в связи с полемикой между протестантами и деятелями католич. Контрреформации; тон задавали иезуиты. В 1576 г. франц. кальвинист И. Жантийе опубликовал трактат «Антимакиавелли», направленный против засилия итальянцев при франц. дворе и против иезуитов, вдохновлявших гонения на гугенотов. Этот трактат был использован в ответной кампании, инициированной в 1591 г. папой Римским Иннокентием IX. Иезуит Антонио Поссевино, слабо знакомый с текстами М., опубликовал получившее известность «Предостережение», направленное против его сочинений и трактата Жантийе. В то время появился термин «макиавеллизм», применявшийся для обвинения политических противников разных партий во Франции, в Польше и в др. странах, и это отношение помешало внукам М. издать готовившееся ими исправленное издание его сочинений. Тем не менее в XVI в. неоднократно выходили переводы текстов М. на лат., франц. и англ. языки. В XVII в. раздавались и голоса защитников М.: Г. Конринга, К. Шоппе, Б. Спинозы. Ф. Бэкон отмечал, что М. писал о том, «как поступают люди», а не о том, «как они должны поступать». В то же время англ. драматурги У. Шекспир и К. Марло поминают «кровавого Макиавеля» как вдохновителя всех политических преступников.
В эпоху Просвещения становится популярной теория, согласно которой трактат «Государь» представляет собой скрытую сатиру, а целью его автора было разоблачение тиранов. Ж.-Ж. Руссо называл трактат М. настольной книгой республиканцев; он разделял его критическое отношение к христ. религии. В 1740 г. был опубликован знаменитый труд, направленный против «Государя»,- «Антимакиавелли, или Опыт критики «Государя» Макиавелли» прусского кронпринца Фридриха (к моменту публикации он стал королем Пруссии Фридрихом II). Просвещенный монарх решил опровергнуть пессимистические суждения М. об искусстве власти и поручил издать свое сочинение Вольтеру, с которым состоял в переписке. Критика Фридриха II имела поверхностный характер и в основном сводилась к формальному противопоставлению добродетельных правителей и их дурного образа действий. С нек-рыми утверждениями М. автор «Антимакиавелли...» соглашался, но в дальнейшем собственная деятельность монарха во многом вступала в противоречие с высказанными в молодости принципами.
В кон. XVIII - нач. XIX в. с распространением антиклерикального духа сочинения М. в Италии приобрели большую популярность и были изданы в полном объеме. Апогея слава М. достигла в эпоху Рисорджименто и объединения страны: его рассматривали как патриота, к-рый указал верный путь к единству и описал существовавшие на этом пути препятствия, в т. ч. Папское гос-во. Во 2-й пол. XIX в. появляются капитальные труды о жизни и творчестве М. (П. Виллари, О. Томмазини). В научной лит-ре предпринимались попытки отделить миф о М. от его личности и подлинного учения. Однако многосторонность его творчества и присущее ему ренессансное свойство перевоплощения, которое заставляло искать доводы в пользу противоречащих друг другу точек зрения, порождали и порождают разные, часто противоположные толкования его идей. Кто-то был склонен видеть в нем республиканца, кто-то - монархиста; одни считали его революционером, другие - наставником тиранов; набожные авторы стремились обелить его в глазах Церкви, атеисты зачисляли М. в свой лагерь; иногда его превозносили за реализм, часто считали утопистом. С развитием в науке принципа историзма выявилась тенденция выводить учение М. из условий его времени (Т. Б. Маколей, Л. фон Ранке). Параллельно распространялся и «макиавеллистический миф», с которым связано обвинение склонных к деспотизму правителей - от Екатерины Медичи до Б. Муссолини - в макиавеллизме. Многие из них действительно были знакомы с трудами М., но, как и все читатели, понимали их каждый по-своему.
В ХХ в. популярными стали такие толкования трудов М., к-рые связаны с его ролью как основателя политической науки Нового времени, а также с представлениями о том, что чистая наука, как и технология, не имеет дела с моралью. Согласно одной из концепций, М.- родоначальник теории «государственного интереса», получившей развитие в кон. XVI-XVII в.; однако М. от ее адептов отличает присутствующий в его трудах пессимизм в отношении к государям и гос-ву.
В наст. время в Италии готовится «Национальное издание» собрания сочинений М. В 2013-2014 гг. изд-во «Треккани» к 500-летию трактата «Государь» подготовило фундаментальную 3-томную энциклопедию «Макиавелли».
В нач. XVIII в. М. стал заметной фигурой в российской общественной мысли, получив известность как проповедник коварной и хитрой политики - макиавеллизма. В таком качестве его образ был использован в декоре Триумфальных ворот по случаю побед над шведами (1721), где он символизировал их «хитрость и вредительство». С 10-20-х гг. XVIII в. оригинальные и переводные сочинения М. появились в б-ках сподвижников Петра I. С 1-м (утерянным) переводом трактата «Государь» на рус. язык связаны драматические события политической истории: рукопись с текстом перевода трактата упоминается в 1737 г. в следственном деле кн. Д. М. Голицына, «верховника», осужденного за крамольные речи, в действительности же пытавшегося ограничить самодержавную власть имп. Анны Иоанновны при ее восшествии на престол. Голицын показал, что получил запрещенные рукописи от умерших к тому времени Ф. М. Апраксина и П. А. Толстого. Голицын умер в заключении, а сведения о рукописи с переводом текста «Государя» появляются через 3 года на процессе против кабинет-министра имп. Анны Иоанновны А. П. Волынского, в 1740 г. обезглавленного в результате придворных интриг. Волынский и члены кружка его «конфидентов» обвинялись наряду с прочим в чтении книг М., причем бывш. министр признавался, что взял рукопись из бумаг Голицына, будучи участником суда над ним. В б-ке одного из виновников опалы Волынского, гр. А. И. Остермана, конфискованной при имп. Елизавете Петровне в 1742 г., также имелись неск. экземпляров изданий М.
Первым из сохранившихся переводов сочинений М. на русский язык следует признать тот, который содержится в рукописи «Антимакиавелли...» Фридриха II (в наст. время в Архиве Санкт-Петербургского Ин-та истории РАН); она включает полный текст «Государя» в сносках. В публикации другого перевода «Антимакиавелли...», осуществленного Я. И. Хорошкевичем и посвященного имп. Екатерине II Алексеевне (1779), таких примечаний нет. В России М. воспринимался скорее как проповедник вольномыслия, а не как наставник монархов; декабристы были его читателями. Полные переводы трактатов «Государь» и «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия» были изданы только в 1869 г. («Государь» сразу в 2 переводах - с нем. и с итал. языков). С этого времени М. посвящали статьи и монографии, очерки его творчества присутствовали в научных трудах и учебных курсах русских историков и правоведов начиная с Т. Н. Грановского. Противоречивый образ М. привлекал писателей и мыслителей от А. С. Пушкина и Д. И. Писарева (который обращался к М. в связи с анализом «Преступления и наказания» Ф. М. Достоевского) до Л. Н. Толстого.
Весьма неоднозначным было отношение к М. в советское время. В 1934 г. в изд-ве «Academia» вышел 1-й том «Сочинений» М. с предисловием историка А. К. Дживелегова и вступительным словом Л. Б. Каменева. Каменев отзывался об авторе «Государя» (трактат опубл. под названием «Князь» в переводе М. С. Фельдштейна) как о «блестящем диалектике». На процессе троцкистско-зиновьевского блока в 1936 г. это дало повод прокурору А. Я. Вышинскому назвать Каменева учеником М., превзошедшим своего учителя в цинизме. В 1990 г. было опубликовано письмо В. И. Ленина к В. М. Молотову, где он, не называя М. по имени, приводит его совет применять «жестокости» по возможности сразу, не растягивая их надолго. Л. Д. Троцкий видел совр. приложение принципов макиавеллизма в деятельности И. В. Сталина. Есть достоверные сведения о знакомстве Сталина с трудами М., в частности, сохранились экземпляры «Государя» и «Рассуждений...» с его пометками.
В советской историографии отношение к М. определялось, с одной стороны, его двусмысленной репутацией и вышеупомянутыми политическими обстоятельствами, а с другой - тем фактом, что К. Маркс очень высоко ценил его труды; были и др. почитатели М. среди видных теоретиков марксизма (в их числе А. Грамши, к-рый рассматривал в качестве коллективного «нового государя» коммунистическую партию). Господствующая т. зр. заключалась в том, что М. был раннебуржуазным мыслителем, носителем передовых для своего времени идей, хотя и «исторически ограниченным».
В наст. время труды М. сохраняют свою популярность. За последние десятилетия были опубликованы неск. новых переводов его работ, к-рые постоянно переиздаются. Посвященные М. конференции регулярно проводятся как в России, так и за рубежом.
